«Есть вещи настолько серьезные, что о них можно только шутить» Н.Бор
«Нет ничего серьёзнее глубокого юмора.» Бернард Шоу

Что если мы ошибаемся? То что мы видим вокруг — не Жизнь. Человек принадлежит неживой природе. Но он тот, кто может создать Демиурга, который может создать жизнь. «Дом, который построил Джек». Шар в шаре.

Могла ли жизнь появиться сама или была создана? Откуда взялся демиург, Тот кто создал жизнь? Что такое Человек? И кто задает все эти вопросы?
А может быть, все иначе? Может быть Человек может создать даже такого Творца, который может создать Жизнь за миллиарды лет до настоящего момента. Такого Творца, для которого не существует времени, не существует прошлого и будущего?

Что было раньше — Человек или Творец? Курица или яйцо? Инь или Ян?

Кто способен наделить наваждение настоящим существованием?

(Пользуясь случаем, Лойсо Пандохва передает привет вашей бабушке. )

Спектакль длится 25 минут. 7 ходулистов, актер-инсайдер, техник.
Спектакль показан 8 ноября 2014 в составе фестиваля «Тотальный театр» на открытой площадке около центра современного искусства им. С.Курехина

Еще фотографии со спектакля - http://vk.com/sje.shosu?z=album-42868122_205418149

Круги на воде

Посреди пустой площади стоит живая мачта-маяк. Луч прожектора скользит по заборам, кустам, лицам зрителей, припаркованным машинам. То здесь, то там мелькают тени больших фигур ходулистов, укутанных во что-то белое, с гирляндами фонарей на головах. Это образы каких-то не совсем человеческих сил, и в то же время повадки у них совершенно детские. Птица, заяц, франт — они разные, но все странные и все дети. Звучит музыка — риф на акустической гитаре, бесконечно повторяются несколько фраз.
Внезапно музыка меняется, звучит хулиганская одесская мелодия, труба и барабаны, безудержный пляс. Вспыхивает факел, сверхновая. В этом ритме в центре площади вокруг маяка собирается круг из фигур-сил. Они, как дети, начинают резвиться, гоняться друг за другом, играть в салки, плясать, набегать на зрителей. Они откатывают назад, как волна, вглубь площадки — и вдруг останавливаются.
Слева появляется еще одна высокая фигура. Музыка меняется. Заяц тащит за собой на канате картонный кукольный город. Этот город совсем как настоящий, почти живой. Постепенно все силы присоединяются к Зайцу, и вот уже город стоит в центре площади, а все силы завороженно разглядывают его сверху вниз. Как будто от него исходит тепло - они греют руки. Появляются бамбуковые трости, они как лучи устремляются от города в небо. Потом смыкаются, образуя крышу. Потом остается одна трость — она превращается в удочку с леской, и Маяк забрасывает удочку в город.
И вот силы выловили из города картонного человечка. Бережно вытягивают одного, потом еще и еще. И вот уже у каждой фигуры в руках картонный силуэт. Эти куклы — как живые, отправляются к публике, здороваются, знакомятся, переговариваются, радуются и печалятся мимолетным впечатлениям.
У них своя картонная жизнь.
Вот они начинают собираться по двое, по трое, тусоваться, сбиваются в кучу. Они как листья на дереве, сотканном из воздуха. Летают, собираются и разбираются где хотят.
Но теперь у них появился порядок. Они не замечают, как оказываются надеты на бамбуковые кости, направляющие, и висят на них, как насаженные на вертелы. Жерди приходят в движение, силы приводят в движение неутомимый ткацкий станок, в котором и они сами, и картонные человечки — детали, части безостановочной системы. Кажется, что это будет происходить бесконечно.
Одна из фигур бросает конец жерди, вся система разваливается. Станок встает. Начинается ужасный шум, гвалт, скандал между фигурами. Они машут ногами, тростями — и кидаются друг в друга обрывками картонных человечков, срывая их с тростей. Вся сцена покрыта кусочками рваного картона. Постепенно все затихает, большие фигуры замирают. Всякое движение, всякое намерение их покинуло.
Из зрителей выходит человек. Молча он пересекает сцену, приближаясь к городу. В картонном городе остался один целый картонный человечек, и он прилипает к зрителю, как маска к лицу. Фигуры приходят в движение, они подхватывают тростями руки и ноги человека, и он становится их послушной марионеткой. Фигуры ведут его к зрителям — и в какой-то момент он хочет остановить это, сорвать с себя картонную фигуру-маску. Но как только она отделяется от него, фигуры пронзают их тростями — и оба, человек и картонный человечек, падают на землю.
Кажется, фигуры-силы озадачены таким поворотом событий. Они недоуменно перетаптываются, хлопают лежащего по плечу, тыкают палочками — так дети тыкают палочкой дохлую кошку.
Человек встает. Но что-то изменилось. Его глаза закрывает повязка. Фигуры, вначале отбежав от него, включаются в новую игру. Фигуры и человек играют в жмурки, это так увлекательно. Но когда его руки касаются Маяка, тот как подкошенный рушится вниз. Рушится прямо на картонный город, сминая его, как яичную скорлупу.
Все окутывает зеленый дым, мечутся тени и лучи фонарей. Всеобщее смятение!
Высокие фигуры аккуратно поднимают упавшего на руки, и медленно уходят с ним на плечах. Над ними почему-то вертикально вверх торчит его ходуля, как мачта. Человек с завязанными глазами берет в руки канат и уходит в другую сторону, волоча за собой остатки разломанного города. На площади остаются только обрывки картонных человечков.
Звучит та же музыка, что и в самом начале.
Круг времени.
Круги на воде.